Вундеркинд атакует Google

Получив $300 000 от венчурного инвестора, основатель Summly прыгал от счастья

фото Jude Edgintion/Redux для Forbes

Создаст ли 16-летний Ник Д’Алозио поисковик лучше, чем у Google?

Ник Д’Алозио едет на такси из аэропорта и прокручивает в голове фантастические события недели: встреча с венчурным инвестором Эштоном Катчером в Лос-Анджелесе, посещение легендарной студии дизайнера Apple Джонни Ива, беседа с аналитиком Мэри Микер и полет в Мюнхен, где Ник выступал на конференции Digital Life Design. В ярко-красных джинсах и клетчатом балахоне стартапер из Лондона непринужденно рассказывал со сцены о своем приложении Summly для iPhone.

Summly делает краткую сводку содержания веб-страницы — новостей, статей, ответов — всего чего угодно, причем в удобном для просмотра на iPhone формате. Д’Алозио так впечатлил сидевшую в зале Арианну Хаффингтон, что она немедленно написала о нем в Twitter. «Ах да, и ему 16», — восторженно добавила основательница Huffington Post. В шумихе вокруг Д’Алозио эта фраза стала популярной наряду с ярлыками «мальчик-гений» и «вундеркинд». В конце 2011-го Ник получил финансирование от Horizons Ventures гонконгского миллиардера Ли Ка-Шина, поддержавшего Facebook, Siri и Spotify. Horizons так гордится своей новообретенной звездой, что устроила Нику (с мамой на буксире) поездку в Кремниевую долину, представив его там всем ключевым людям.

Откуда взялся этот парень? Родился в Австралии, в шесть лет начал читать вузовские учебники по астрономии. Когда Д’Алозио было 12, он переехал с родителями в Лондон: его отец — вице-президент Morgan Stanley, мать — юрист. Здесь, узнав, что разрабатывать приложения для iPhone могут все, Ник загрузил комплект для программирования Apple, приобрел справочники на Amazon.com и начал экспериментировать.

В перерывах между занятиями и игрой в регби Ник создал приложение SongStumblr, которое с помощью Bluetooth распознает, что слушают люди поблизости. Изучив литературу по искусственному интеллекту, разработал приложение Facemood, следящее за эмоциями друзей по их статусам на Facebook. За три года Ник заработал около $30 000, по $1,5 за каждое скачивание после вычета 30% комиссии Apple. К 15 годам он основал компанию — мать подписывала все документы.

Д’Алозио никогда не обсуждал своего хобби с одноклассниками по King’s College, одной из ведущих частных школ в Британии. Но именно благодаря школе родилась его новая идея. Во время подготовки к экзамену по истории его сильно раздражала медленная загрузка текстов в поисковой выдаче Google. Желая сэкономить время, Ник занялся написанием программы, которая суммирует содержание страницы еще до открытия ссылки.

Ник использовал талант полиглота (он учит латинский, китайский и французский) для создания программы, которая независимо от языка определяет тему текста и на ее основе вырабатывает критерии отбора (например, что цифры важнее описаний). В соответствии с этими критериями она извлекает из текста ключевые предложения. Ник связался с лингвистом из лаборатории семантики в MIT и заплатил ему $250 за анализ алгоритма. Результат: Summly на 40% ближе конкурентов к тому, как составляют конспект люди. Этот результат вдохновил Д’Алозио выпустить бесплатное приложение для iPhone (тогда оно называлось Trimit). Исследование патентов показало, что среди сходных приложений нет ни одного с опцией обучения искусственного интеллекта и с привязкой к iPhone. Ник создал веб-сайт и выложил демо на YouTube.

Правда, неопытность и гиперактивность стали причиной его первого большого промаха. Д’Алозио начал бомбардировать репортеров, в том числе и меня, настойчивыми просьбами написать о нем. Техноблог Gizmodo проявил интерес, чем вызвал больше сотни писем, довольно странных: «Пожалуйста, ответьте! Выйдет ли статья сегодня?» В Gizmodo решили, что программа недоделана, окрестили Trimit «худшим приложением недели» и опубликовали строки из писем Ника. «Мне показалось, это было несколько чересчур», — говорит Д’Алозио. Но добавляет: «Меня бы не узнали, если б я этого не сделал. Мне не стыдно».

В июле прошлого года им заинтересовались два инвестфонда. Одним из них был Horizons Ventures. Солина Чжоу, основатель и управляющая фондом, была заинтригована технологией, увидев статью о Trimit на TechCrunch. Когда Д’Алозио упомянул свой возраст (на тот момент 15 лет) в конце первого телефонного разговора, в Horizons были в шоке.

После многочисленных сеансов конференц-связи сделка все-таки состоялась. «С тех пор как Siri была куплена Apple, многие пытаются использовать искусственный интеллект в своих продуктах. У Д’Алозио технология работает», — говорит Фрэнк Михан, член правления Horizons, принявший участие в инвестировании. Horizons купила 25% акций за $300 000 в сентябре 2011 года. Ник, который сам убирает свою комнату и не получает денег от родителей, был на седьмом небе от счастья.

Михан и другие сотрудники Horizons научили его, как вести себя с представителями других компаний и журналистами. «Твой мозг работает со скоростью света, но у других людей все иначе», — объяснил ему Михан. За три месяца Summly, как теперь называется его приложение, было загружено 130 000 раз (все бесплатно). Д’Алозио планирует продавать Summly веб-браузерам, поисковым системам, медиа и финансовым компаниям — он надеется брать плату либо за период, либо за каждые 1000 конспектов. Стоимость услуги еще предстоит просчитать.

Сейчас в центре внимания — постоянная доработка приложения. Д’Алозио пытается нанять на полный рабочий день нескольких программистов, чтобы они научили алгоритм подражать выбору живого человека. Это долгий и нудный процесс: нужно читать тысячи и тысячи статей в интернете, выбирать из них по три-пять самых важных предложений и загружать их в систему.

Но направление очень перспективное: поисковые системы вроде Google за 12 лет мало изменились, несмотря на значительное увеличение контента. «Будет масса служб отбора материала с помощью искусственного интеллекта, — предсказывает Д’Алозио. — Люди изменят парадигму, все действия будут выполнять роботы».

Read More

Эффект Цукерберга

фото Fotobank / Getty Images

Автор бестселлера о том, как Facebook захватил мир, объясняет, почему эту социальную сеть невозможно переоценить

Можно ли адекватно оценить в долларах революционные изменения в политике, экономике и социальной жизни? Сейчас все рассуждают об IPO Facebook, однако многие смотрят на эту компанию под слишком узким углом. Между тем эта социальная сеть ускорила коммуникацию между людьми и изменила само понятие дружбы. Она предоставила бизнесу невиданные ранее рекламные возможности. Рядовым гражданам Facebook подарила новые могущественные инструменты для политической организации. Определяя долгосрочные перспективы Facebook лишь через призму финансовых показателей и сравнений с другими компаниями, мы не учитываем ее абсолютную уникальность.

Основатель и глава Facebook Марк Цукерберг пытается построить базу данных всех людей на планете, где можно найти нужного человека, даже если ты не знаешь его телефона или почтового адреса. Это невероятно амбициозная цель, но учитывая достигнутые успехи, ее нельзя считать невыполнимой. Ни одна корпорация в мире не играет такой важной роли в процессе общения, как Facebook.

Сам Цукерберг уже давно называет Facebook социальным движением. И чтобы понять, куда он ведет свою компанию, его стоит воспринимать как социального революционера, а не бизнесмена.

Если революционеры прошлого меняли общество силой своей риторики и политических партий, то Цукерберг использует программный код. Он считает, что мир неизбежно будет трансформирован за счет открытости информации и беспрестанно ускоряющегося обмена мыслями и идеями. Если люди будут получать больше знаний об окружающем их мире, они смогут лучше его контролировать. Именно ради этого он работает, а мы, население Земли, отвечаем ему с энтузиазмом. В конечном итоге Facebook нужен не для того, чтобы постить фотографии или узнавать о вечеринке в выходные, хотя прекрасно справляется и с этой задачей.

«Я часто говорю сотрудникам Facebook, что я не хочу просто создать успешную компанию», — рассказывал для моей книги Цукерберг в 2009 году. Несмотря на критику, он, как и многие его современники, верит, что зарабатывать деньги — не единственная задача бизнеса. «Многие ошибочно полагают, что меня не волнует прибыль и все такое. Это в корне неверно. Успешная экономическая модель необходима, чтобы поддерживать наши проекты и всю экосистему наших партнеров. Однако мне хочется не только этого, мне хочется действительно оказать существенное влияние на мир», — говорил глава социальной сети.

То, о чем говорит Цукерберг, уже происходит. Благодаря Facebook мы впервые в истории начали использовать в интернете свои настоящие имена. Он помог нам оцифровать свой «социальный граф», учтя все многообразие и сложность наших дружеских связей и интересов. Затем он создал платформу, с помощью которой другие компании и сайты создают вокруг своего бизнеса огромные сообщества. Поскольку сейчас в мире наступает эпоха смартфонов и других портативных устройств, все эти возможности будут с нами постоянно вне зависимости от нашего местоположения.

За это время Цукерберг превратился в зрелого CEO, хотя о себе он думает, как о солдате специальной миссии. Если бы он действовал исходя из общепринятых соображений, он бы не отклонил предложение Microsoft купить Facebook за $15 млрд. Цукербергу тогда было всего 23 года (сейчас 28), и он ушел бы домой с круглой суммой $4 млрд. Но он даже не рассматривал такой возможности, поскольку думает о значительно большем.

Он хочет распространить Facebook на весь мир. Уже сейчас социальная сеть доступна на 75 языках и почти в каждой стране, за исключением государств вроде Китая, Кубы, Мьянмы и Северной Кореи. Глобальный успех Facebook доказывает интуитивное предположение Цукерберга, что все люди вне зависимости от национальности хотят делиться информацией одинаковыми способами.

По мнению Цукерберга, однако, Facebook находится лишь в самом начале пути. Сейчас его главная цель — увеличить количество пользователей до 7 млрд человек. Он придает этому такое большое значение, что даже овладел китайским языком, чтобы рано или поздно открыть Facebook для самой населенной страны земного шара.

Многие консервативно мыслящие эксперты критикует акционерную модель Facebook, где Цукерберг может единолично принимать любые решения. Однако они почему-то забывают, что такое право было у Цукерберга с середины прошлого десятилетия. Как вы думаете, отказался бы Facebook от предложения Microsoft, если бы компанию контролировали инвесторы и совет директоров? Все это совершенно не отменяет того факта, что с ростом значения Facebook для бизнеса и политики Цукербергу придется крайне ответственно использовать свою абсолютную власть. Инвесторы Facebook должны четко осознавать, что, вкладывая свои деньги, они делают ставку исключительно на Марка Цукерберга и его видение. Сам он ранее говорил, что хотел бы оставаться во главе компании еще как минимум три десятилетия.

Facebook неоднократно и вполне по делу обвиняли в отсутствии уважения к приватности своих пользователей. Я в такие моменты думаю о городах, что помогает мне осознать значительность глобальной роли социальной сети. История человечества большей частью строилась в деревнях и маленьких городах. В деревне настолько мало приватности, насколько можно себе представить — все знают друг о друге абсолютно все. В 2009 году впервые численность городского населения превысила численность сельского.

Разве не любопытно, что именно в этот момент самым популярным средством коммуникации стал сайт, который воссоздает уровень открытости и прозрачности небольшой деревни?

Read More

Марк Фабер: берегитесь Китая, а не Греции

«Самый большой риск для глобальной экономики – не Греция, про которую все знают, что она – банкрот, а Китай», - говорит издатель инвестиционного бюллетеня Gloom, Boom and Doom Report Марк Фабер в интервью CNBC.

Он считает, что Европейский центробанк вполне будет способен поддержать Грецию. А вот замедление китайской экономики, по мнению Фабера, вызовет сильное падение цен на биржевые товары, которое, в свою очередь ударит по Бразилии, странам Ближнего Востока, Центральной Азии, Африки и другим.

Фабер говорит, что китайская экономика сильно зависит от капитальных расходов, уровень которых может быстро меняться. Пока экономика КНР плавно замедляется – в первом квартале этого года ее ВВП в годовом исчислении вырос на 8,1% против 8,9% в 4 квартале 2011 года.

Read More

Послушается ли нефть Барака Обаму

фото Fotobank / Getty Images

Американский президент сделает все возможное, чтобы нефть подешевела к выборам. Падение цен может вызвать новые потрясения в России

Розничная цена бензина в США поднялась за три последних года в два раза. Причина – аналогичный взлет нефтяных цен на рынке деривативов. Путь, пройденный нефтью за тот же период, — от $60 до $125 за баррель (Brent, ICE). Мировые цены на нефть формируются прежде всего в США – на биржах в Нью-Йорке (NYMEX) и Чикаго (CME) — а также в Лондоне (ICE).

Блоги осыпают проклятиями спекулянтов и правительство за высокие цены на бензоколонках. Кандидат от республиканцев Митт Ромни прямо обвинил Обаму в росте цен на энергоресурсы. Это один из острых аргументов в борьбе за пост президента США в 2012 году. Так что у демократов прямой интерес к тому, чтобы цена на нефть упала до 6 ноября 2012 года, когда американцы придут на избирательные участки. А еще лучше до 3 октября, когда состоятся публичные дебаты кандидатов в президенты.

Как сказал Обама, нельзя позволить спекулянтам ради быстрой прибыли манипулировать рынками путем покупки нефти и создания ощущения ее нехватки. Нельзя позволить, чтобы они заработали миллионы, а миллионы американских семей остались ни с чем. Что же Обама сможет сделать?

С начала 2000-х гг. цены на нефть почти не обращают внимания на фундаментальные переменные (запасы, производство, спрос, потребление). Зато чутко слушаются динамики доллара США, акций, металлов, денежной массы. Рынок нефти превратился в финансовый (см. колонку «Анатомия цены на нефть»). Лучший способ овладеть таким рынком – ужесточить регулирование.

Для этого два года назад в США был принят закон Фрэнка – Додда. Он отдал в руки государства массу видов оружия против мыльных пузырей на рынке нефти, от легкого до самого тяжелого калибра. Наибольшей поражающей способностью обладает право регулятора — Комиссии по торговле товарными фьючерсами (CFTC) — устанавливать позиционные лимиты (предельное число контрактов на одного участника рынка).

Но эта мера не работает. Новые правила заматываются в бесконечных обсуждениях — обсуждаются тысячи возможных поправок к ним. Принятие правил задерживается. А в этом году начались судебные иски профессиональных ассоциаций к комиссии. До решения суда право государства (CFTC) на использование этого оружия приостановлено.

В апреле 2012 года Барак Обама выдвинул новый план: увеличить долю собственных средств, вносимых на биржи в обеспечение сделок с деривативами, и тем самым снизить способность спекулировать за счет кредита. Взвинтить в 10 раз штрафы за манипулирование на рынке нефти (до $10 млн). Резко расширить возможности регулятора (CFTC) по надзору за рынком товарных деривативов.

У этого плана нет никаких шансов быть законодательно утвержденным до выборов. Республиканцы – в оппозиции.

Но есть еще одно лекарство от высоких цен на нефть — это укрепление доллара США по отношению к евро и другим ключевым валютам. Уход инвесторов в доллар, потяжелевшая мировая резервная валюта придавливают цены на нефть, металлы, акции, недвижимость — да на что угодно. И вот это лекарство может подействовать.

Еще с октября 2011 года начал нарастать разрыв между динамикой доллара, нефти, акций, металлов. Уже в марте 2012-го было видно, как потяжелел доллар, но при этом цены на нефть и акции в США тоже ползли вверх — хотя обычно укрепление доллара заставляет их снижаться. Это мыльный пузырь. Не такой большой, как в 2008-м, но всё же способный создать небольшое финансовое землетрясение. Ведь такие разрывы временны. Доллар, акции и нефть зависят друг от друга. Это взаимозаменяемые рынки, где деньги легко переходят с одного инвестиционного товара на другой. Динамика доллара как денежного якоря, как мировой резервной валюты — основа всего движения.

В апреле рынок США еще держался за счет денег, уходящих сначала из Южной, Центральной и Восточной Европы, Латинской Америки, затем — из развитых стран Северной и Западной Европы. Реализуются худшие сценарии динамики российских акций после выборов. С 5 марта они упали на 20,8% — наравне со странами, находящимися в эпицентре кризиса еврозоны и политической нестабильности.

В мае начал сплющиваться и рынок акций США. Стали оправдываться прогнозы, сделанные Forbes в апреле. С 1 по 18 мая Доу-Джонс упал на 6,8% (DJIA). А нефть с середины марта 2012 года подешевела на 15%.

Что дальше? Пока нефть и акции полностью не отыграли дорожание доллара соответствующим снижением котировок, высоки риски, что они будут катиться вниз. До середины июня – турбулентность, возможны отскоки, а затем вновь движение к подножью холма – к $90 за баррель по нефти и 11 500 – 11 800 по акциям (DJIA).

Лучший способ остановить обрушение цен на нефть, взвинтить их – начать войну в районах нефтедобычи или на транспортных артериях. Но Администрации США, идущей на перевыборы, новые войны не выгодны. Ведь цены на бензоколонках должны опуститься к ноябрю. Так что до ноября атаки на Иран, видимо, не будет.

Говоря о нефти, долларе и американских выборах, нельзя забывать и о «проблеме 17 июня». Этот день может стать точкой отсчета для раскола еврозоны и начала новой серии финансовых битв. 17 июня состоятся внеочередные парламентские выборы в Греции. Опросы относительно их исхода дают противоречивые результаты. Резко усилились те, кто против затягивания поясов как условия списания долгов и финансовой помощи Греции. «Мы идем прямиком в ад», — говорят они. Греция – на грани выхода из зоны евро, а ЕС готовит чрезвычайные планы на случай такого развития событий.

Нет, нас не ждет тихое отпускное лето! Скорее, кавардак из финансовых инфекций, хора страждущих, набегов на банки и дайвинга валют. И может быть, когда афиняне, заботясь о величии Эллады, пробьют брешь в финансах римлян и галлов и оставят без денег германские племена, начнется новая «Великая депрессия».

Следствие всего этого — резкое усиление летом доллара США, как это происходило осенью 2008 года. Может быть, до уровней 1,10–1,20 к евро. В тяжелые времена доллар и, возможно, золото всегда являются спасительной гаванью. Именно в эти активы уходят инвесторы. Результат – падение других рынков, новое снижение мировых цен на нефть, металлы и акции.

Что останется на поле битвы к президентским выборам в США? Растущая экономика Америки, мятущаяся Европа, отбивающаяся от рецессии, потяжелевший доллар (но только не к юаню), подешевевшая нефть и, соответственно, снижение цен на бензоколонках, акции с минусом в 10-15%. В ноябре-декабре 2012 года будет «президентское» ралли на рынке акций (обычная вещь в выборы). Всё это на пользу демократической партии.

Чем это отзовется в России?

Пока что идет нарастание чистого вывоза капиталов, падение цен нефти и рынка акций и удешевление рубля — все это продлится до середины осени. Надлом еврозоны добавляет горечи в этот сценарий. «Просадка» может стать намного глубже, длительнее, стать прологом финансовых потрясений с неизвестным исходом.

Снижение цен на нефть серьезно влияет на Россию с временным лагом — обычно он составляет 3–4 месяца. Что дальше? Дважды (в 1998-м и 2008 гг.) нас выручали быстрое восстановление цен на нефть и девальвация рубля. Как быстро это будет происходить в будущем – неизвестно. «Голландская» болезнь в России в разгаре (рост неснижаемых расходов бюджета за счет крайне нестабильных сырьевых доходов). Бюджет 2012 года основан на средней цене нефти Urals в $100. В марте-апреле цены были выше, а бюджет сводился с дефицитом.

Если уход цены нефти на уровень $90-100 за баррель летом 2012 года продолжится ее дальнейшим снижением за границы $80-85 и всё это будет продолжаться в течение 6-12 месяцев, то станет несладко. Двузначная инфляция, курс рубля выше 35-38 за доллар, акции – на уровне 700-800 (индекс ММВБ), печатный станок, взлет госдолга до 20-25% ВВП. Плюс к этому – социальные возмущения.

Read More

Андрей Деллос: «Такой тип бизнесмена, как я, американцев удивляет»

фото ИТАР-ТАСС

Почему московский ресторатор будет открывать рестораны по всему миру, но только не в Москве

Московский ресторатор Андрей Деллос («Кафе «Пушкинъ» и другие рестораны) в начале марта открыл первый ресторан Brasserie Pushkin на Манхэттене. Еще два зарубежных ресторана — в Нью-Йорке — в процессе строительства. За четыре года Деллос планирует создать сеть в Европе, США и Японии и не затевает больших проектов в Москве. Почему?

Есть набор стереотипов, связанных с Россией. Кулинарный стереотип — водка с пельменями. Мне интересно представить американцам, французам, англичанам некую другую картинку. Я не собираюсь строить рестораны исключительно для русских — это было бы для денег.

Я никогда не работаю с партнерами. Мне все эксперты мирового ресторанного бизнеса намекали, что открываться в другой стране без локальных партнеров — изощренный суицид. Но где я найду в другой стране таких же маньяков, как я, готовых дневать и ночевать на стройке?

Трудности при открытии ресторана были колоссальные и очень много неприятных неожиданностей. У меня, в частности, строительное образование. Я говорю с прорабами на одном языке. В пыли одновременно утверждаю тарелки, обсуждаю с декораторами форму официантов, сплю два часа в сутки. Когда ты сам лезешь на 6-метровый потолок показать, как надо делать патину, американские рабочие в шоке. Такой тип бизнесменов их удивляет.

Для меня явилось сюрпризом то, что американский строительный подрядчик не очень заинтересован в скорейшей сдаче твоего объекта — на скорости он, оказывается, не зарабатывает. Он зарабатывает, экономя на количестве рабочих. У нас же как: построил — получил деньги. Еще одна проблема — количество инспекций, которые нужно проходить. Все это мы узнали в процессе стройки, никто нас не предупредил. Бюрократический аппарат, касающийся предприятий общественного питания в Америке, просто поражает. Россия в этом смысле просто вольное и чистое поле. В среднем ресторан на Манхэттене после окончания строительства еще собирает все подписи и разрешения в течение 4-5 месяцев — вы строите ресторан, делаете интерьер, устанавливаете оборудование, набираете коллектив. И все это простаивает!

Основываясь на фильмах, я думал, что в Америке все трудоголики. Оказалось, что это далеко не так. Да, артистизм хостесс выше, чем у нас, улыбка шире, разговор они непринужденно поддерживают, более общительные. Но общее желание вкалывать и уровень профессионализма оставляют желать лучшего.

Мы перед открытием в течение четырех месяцев дегустировали кухню. Обычно я дегустирую в одиночестве, мне помогает только наш генеральный директор. В Нью-Йорке мы устраивали массовые дегустации, собирали людей, прокатывали все меню. Все участники игры записывали свои оценки. Были и американские эксперты ресторанного бизнеса, и просто мои знакомые американцы. Естественно, была масса очень субъективных оценок. Мы их суммировали, систематизировали и в соответствии с этим корректировали кухню. Меню Brasserie Pushkin не на 100% совпадает с кухней «Кафе Пушкинъ». Когда мы искали американского шефа, я сразу сказал: мне не нужен креатив, надо воспроизвести кухню «Кафе Пушкинъ». Мне нужен питбуль, который будет держать это все на одном уровне. Базовая кухня такая же, как в «Пушкине», просто она где-то облегчена, где-то откорректирован вкус.

Открываясь, мы уже знали, чем удивим американскую публику, а где реакция будет сдержанной. Существует небольшой список блюд исключительно для русского «служебного пользования». Мы американцам их не предлагаем. Например, очень осторожно они относятся к любому виду заливных — холодец, рыба. А пожарская котлета улетает там со страшной скоростью.

Сейчас лечу в Париж для завершения переговоров по поводу помещения для «Пушкина». Изменений в меню будет минимум: ведь московский «Пушкинъ» на самом деле играет в рафинированную игру — русская кухня, переработанная французами. Стройка займет года полтора. В отличие от Нью-Йорка это будет огромный проект — 1500 кв. м , еще 5-6 кафе поменьше, минимум 3 кондитерские. А потом полечу на новую стройку в Нью-Йорк – открывать ресторан-клуб «Манон»

На Лондон таких больших планов у меня нет. Будет только одно «Кафе Пушкинъ». Это сложный город. Высадка русских рестораторов там не происходит безболезненно. Посмотрим, как будет встречен мой первый проект.

Арифметика открытия ресторана за рубежом проста — вдвое дороже, чем в России. Средняя стоимость — $4 млн. В Париже будет дороже. Общие инвестиции — более $20 млн. Я знал, что, как только открою хоть один ресторан на Западе, мне придется «поставить кровать в самолете». Именно поэтому долго не открывал «Кафе Пушкинъ» за рубежом. Команда к этому не была готова, структура не создана. Теперь управленцы и повара высочайшего класса. Сейчас половину времени провожу в России, половину — за границей. Хозяйство здесь никуда не делось, за ним тоже надо смотреть.

Но новых «Турандотов» и «Пушкиных» в России я пока больше делать не буду. Мы будем открывать современные небольшие концепты на 100-120 человек. Несколько причин. Московская сеть общественного питания для кризисного периода вполне насыщена, и… здесь стало скучнее. Сейчас хорошо работают «серенькие» проекты. Возможно, потребители ярких проектов просто потяжелели и засели дома со своими поварами, а новой аудитории надо созреть.

Еще одна причина — шок после кризиса. Кризис на нас в России нагнал страху больше, чем на Западе. Но русские люди долго в скромность играть не могут. За пару лет наедимся серости, и всем это надоест. Тогда я и вернусь. А эти четыре года я хочу провести красиво и классно.

Read More

Почему иностранные банкиры бегут из России и когда они вернутся

Три истории о том, как иностранцы сворачивали банковский бизнес в нашей стране

Теперь иностранным банкам не до экспансии в Россию, у них своих проблем хватает. Прибыли банковского сектора вышли на докризисный уровень уже в 2010 году, но, несмотря на это, иностранцы потянулись из России. Банковские группы KBC, Barclays, Santander, Swedbank, Morgan Stanley, AIG, IPF, Rabobank объявили о полном выходе или сокращении операций в нашей стране. Почему банкиры разочаровались в России?

Масштаб не тот

Утро 4 ноября 2009 года для руководителя российской «дочки» Barclays Bank Николая Цехомского началось с неожиданности. Он впервые вышел на работу в новой роли, и тут же поступил звонок из лондонского офиса материнского банка. Представитель штаб-квартиры уведомил Цехомского об уходе Фрица Сиггерса, возглавляющего направление ритейла и корпоративного бизнеса в Barclays. Сиггерс руководил Citi Gold и в финансовом мире считался гуру банковского ритейла. В течение полугода до этого Цехомский, бывший финансовый директор ВТБ, вел с будущим боссом переговоры о переходе и разрабатывал план развития банка.

Купленный англичанами в марте 2008 года за $745 млн (рекордные четыре капитала) Экспобанк, переименованный в Барклайс Банк, должен был за пять лет увеличить активы с $1 млрд до $10 млрд, а количество отделений — с 30 до 200. Это была уже вторая попытка одной из крупнейших финансовых групп Великобритании завоевать российский рынок. Первая закончилась сокрушительным провалом в 1998 году, когда англичане закрыли свое российское подразделение с убытком £250 млн.

Через 10 лет история повторилась. В момент продажи весной 2008 года Экспобанк занимал 77-е место по активам среди российских банков (30,7 млрд рублей), а к октябрю 2009 года скатился на 127-е место. За кризис его активы уменьшились на 48%. Доля просроченных кредитов (по российской отчетности) в корпоративном портфеле расползлась до 30%, а в розничном — до 14%. Англичане внесли в капитал банка 4,3 млрд рублей в 2009 году и еще 496 млн рублей в 2010-м.

Новым главой корпоративно-розничного подразделения Barclays стал бывший инвестбанкир из команды Barclays Capital Джон Винтер. Именно ему Цехомский представил свое видение развития бизнеса в России. Первая стратегия предполагала агрессивное развитие в сегменте корпоративного и розничного кредитования. Вторая — обслуживание корпораций и крупных частных клиентов.

Но в течение полугода после презентации ничего не происходило. Barclays разбирался со своими проблемами. Общая сумма потерь британского банка за период с 2008-го по первое полугодие 2010 года составила £16 млрд. Несмотря на миллиардные списания, 2009-й и 2010 год группа закончила с прибылью £2,6 млрд и £3,6 млрд соответственно.

Полгода Цехомский ходил мрачный. Именно он в конечном счете предложил продать банк и закрыть бизнес — смысла в дальнейших переговорах не видел. Британское начальство предлагало ему работать с клиентурой, чьи офисы расположены не далее чем в одном часе езды от Москвы, а кредитный лимит «дочки» составлял £500 000. Все, что выше, следовало согласовывать с Лондоном.

В феврале 2011 года англичане официально объявили о намерении продать российский бизнес. «Нас не интересуют мелкие проекты, которые мы не можем развить в большой бизнес», — заявил тогда агентству Bloomberg Ханс-Йорг Рудлофф, глава инвестиционного подразделения Barclays. В России остался лишь офис Barclays Capital — инвестиционного подразделения группы.

Еще через полгода Барклайс Банк был продан за половину капитала команде бывшего совладельца МДМ Банка Игоря Кима, известного специалиста по объединению мелких банков. Те вернули старое название — Экспобанк. Убыток от инвестиции Barclays в Россию с учетом затрат на покупку и капитализацию банка составил около $900 млн.

Цехомский до сих пор считает, что Barclays потерял российский рынок в результате кадровой неразберихи. Игорь Дубов, руководитель практики финансового сектора юридической группы «Яковлев и партнеры», консультировавшей сделки по покупке российских банков, считает, что англичан погубило незнание специфики страны, куда они пришли делать бизнес. Они явно переоценили свои возможности, решив, что Россию завоюют по английским правилам.

Абсолютный убыток

В 2007 году исполнительный директор KBC Group Андре Берген искренне верил, что группа пришла в Россию всерьез и надолго. К тому времени группа с активами €325,4 млрд была второй в Бельгии финансово-страховой компанией. Бельгийцы купили Абсолют Банк у участника рейтинга богатейших Forbes Александра Светакова и его партнеров почти за $1 млрд (с коэффициентом 3,8 капитала).

Казалось бы, банк удачно вписывался в формат KBC — выше среднего по размеру активов (25-е место), активно развивающий розничный бизнес. Бельгийцы выделили на развитие банка €2,7 млрд в виде депозита, а еще на €263 млн увеличили капитал банка. Требовалось увеличить долю розницы в портфеле с 30% до 45%, открыть 130 офисов (было 50) в 25 регионах России, нарастить долю кредитов малому и среднему бизнесу.

После покупки бизнес-модель «Абсолюта» была построена на получении дешевых и «длинных» денег от материнского банка, рассказывает председатель правления Абсолют Банка Николай Сидоров. Когда грянул кризис, источник дешевых денег иссяк. Портфель кредитов, почти на 40% состоявший из долгов девелоперов и автодилеров, к началу 2010 года был на 18% просрочен, признается Сидоров. Убыток за первые шесть месяцев 2009 года составил €19 млн (год спустя — €5 млн).

Но и сама KBC Group, активно инвестировавшая в американские ипотечные облигации, не была образцом для подражания. В 2008 году группа чуть не обанкротилась. Убытки от инвестиционной деятельности в 2008 году составили €4,1 млрд, в 2009-м — еще €3,6 млрд. Банк был фактически национализирован — правительство Бельгии выкупило две эмиссии акций в общей сложности на €7 млрд. Теперь все свои планы группа обязана согласовывать с правительством Бельгии и Комиссией ЕС.

Новая стратегия предполагает, что KBC сосредоточится на основных для себя рынках: Бельгии, Чехии, Словакии, Болгарии и Венгрии. Все, что есть у группы в других странах, должно быть продано.

Пока покупателя на «Абсолют» найти не удалось. Российская «дочка» KBC лишь в 2011 году вышла в прибыль — 2,5 млрд рублей по МСФО.

Банк приносит прибыль, но его доля в общих активах группы KBC не превышает 1%, и его продажа неизбежна. Аналитик Газпромбанка Юрий Тулинов говорит, что выбора у KBC в ситуации национализации не так много — группе нужно искать ресурсы для возврата средств европейским налогоплательщикам. Вернуть вложенные в Россию $3,8 млрд бельгийцам вряд ли удастся. Сейчас Абсолют Банк оценивается в 1,0–1,2 капитала, или €400–470 млн.

Плохие клиенты

Банковский бизнес в России достался шведской банковской группе Swedbank почти случайно. В 2005 году шведы купили прибалтийский Hansabank, у которого была «дочка» в России. Единственный офис Хансабанка в Москве обслуживал счета нескольких прибалтийских компаний и помогал российским клиентам пристраивать деньги в Европе.

В 2007 году российский Хансабанк был переименован в Сведбанк. Тогда Swedbank, который возглавлял Ян Лиден, реализовывал стратегию агрессивного завоевания банковского рынка в Прибалтике и бывших странах СНГ. В 2007 году он потратил $735 млн на покупку украинского ТАС-Комерцбанка и около $1 млрд на развитие российской «дочки» (из них $250 млн было вложены напрямую в капитал).

«Перед Сведбанком стояла задача войти в тридцатку российских банков (он был на 85-м месте по активам). Это было вполне реально, так как деньги у акционеров на это были», — рассказывает Марис Манчинскис, руководивший Сведбанком в России с 2006-го по 2008 год.

Первые деньги были потрачены на скупку кадров. Новая команда из российской «дочки» банка UniСredit успела нанять персонал, разработать новые продукты (в розничном портфеле ставку предполагалось делать на ипотеку) и открыть семь новых отделений в Москве, Петербурге и Калининграде. Перед кризисом (с 2006-го до начала 2008 года) Сведбанк нарастил активы почти в 5 раз и в рейтинге банков переместился с 114-го на 64-е место.

Но в кризис надежды на рост бизнеса за пределами Швеции рухнули. По итогам 2009 года только шведский бизнес Swedbank оставался прибыльным. Суммарный убыток его «дочек» в Прибалтике, России и на Украине составил $2,2 млрд, из которых на Россию пришлось $120 млн, а на Украину — $1 млрд. Суммарные кредиты России и Украины составляли 1% от общего кредитного портфеля группы Swedbank, а вот списания по безнадежным кредитам в этих странах обеспечили 32% всех списаний группы. В 2009 году Swedbank вынужден был привлечь в капитал $2,1 млрд за счет действующих акционеров — различных европейских фондов.

Ситуация в России была не такой уж плохой. Но шведы увидели, как сильно кризис повлиял на бизнес украинского банка, где уровень просроченных кредитов в начале 2010 года был на уровне 50% портфеля, а к 2011-му вырос до 63%. По словам бывших топ-менеджеров банка, шведы испугались, что такие же проблемы возникнут и у русских. «Swedbank принял решение снизить риски и сосредоточиться на Скандинавии и Прибалтике», — вспоминает Манчинскис. Теперь он руководит Swedbank в Латвии.

В начале 2009 года после провала стратегии завоевания новых рынков Ян Лиден ушел в отставку. Финансирование российского бизнеса резко сократилось. Шведы ужесточили требования к заемщикам и все решения по кредитам передали в Стокгольм, рассказывает бывший руководитель корпоративного блока Сведбанка Сергей Дзюбенко. Через полгода топ-менеджеры начали покидать банк.

Возможно, что украинская история была локальной. Директор «Интерфакс-ЦЭА» Михаил Матовников допускает, что в данной ситуации надо ставить вопрос о качестве предпродажного анализа, который проводил Swedbank, — об этом свидетельствует катастрофически высокая просрочка по кредитам. Но ситуацию это уже не изменит. В 2011 году российский Сведбанк продал часть розничного портфеля кредитов Райффайзенбанку и сосредоточился на обслуживании интересов шведских компаний в России. Штат сотрудников сократился с 400 до 166 человек. Председатель правления банка Елена Лозовая говорит, что шведам просто повезло, что удалось избежать серьезных убытков. «Если другие банки уже серьезно развивали розницу, то шведы и пары шагов не сделали, даже из дома еще не успели выйти», — говорит она.

Новая волна иностранных покупок на российском банковском рынке если и будет, то нескоро. И уж точно никто и никогда не будет платить по три-четыре капитала за неустойчивый бизнес, который способен развалиться за год даже в условиях, когда за окном не бушует финансовый кризис.

Read More

Куда ведет борьба с офшорами

Чтобы предприниматели согласились открываться и платить налоги, надо не бороться с офшорами, а менять среду. Тогда инвесторы сами будут готовы доплачивать за прозрачность бизнеса

В последнее время борьбе с офшорами на государственном уровне стало уделяться большое внимание. Об этом давно говорят в США и ряде европейских государств, а теперь все больше и в России. Но прежде чем решать, что с ними делать, стоило бы разобраться в двух вещах: какого типа вообще бывают офшоры и для чего они используются в мировой практике.

Во-первых, офшоры могут использоваться для управления благосостоянием. Эта модель наиболее популярна в развитых странах, когда офшоры, трасты и другие похожие схемы используются для структуризации капитала. Честно или нечестно заработанного — в данном случае неважно; главное, что в дальнейшем офшор используется для поддержания качества жизни. По сути, это wealth management. Второй тип больше характерен для развивающихся рынков: там офшоры используются в первую очередь для сокрытия конечного бенефициара в схемах финансово-промышленных групп.

Стоит понимать, что западный мир борется с первым типом офшоров. И в США, и в Германии войну объявили прежде всего именно таким схемам. Там хотят проследить, каким образом в свое время из развитых экономик были выведены капиталы, — и обложить их налогом. В России же пытаются бороться со вторым типом офшоров. И это может сильно встряхнуть рынок: немалая часть крупного частного бизнеса в стране использует офшорные схемы.

Такая ситуация характерна не только для России. Похожие схемы на развивающихся рынках встречаются часто. В этом случае офшор, по сути, социальное явление. Предприниматели таким образом говорят правительству, что им крайне некомфортна существующая бизнес-среда внутри страны. Ведь чтобы просто уйти от налогов, необязательно создавать сложные офшорные структуры, для этого можно использовать и трейдинговые схемы. Достаточно очевидно, что гораздо проще иметь понятно структурированный белый бизнес внутри страны, а не заморачиваться с большим количеством различных юрисдикций, в которых в свою очередь тоже меняется законодательство.

Кто-то скажет, что в России один из самых низких налогов на доходы физических лиц. Но если посмотреть общую нагрузку непосредственно на бизнес, то она огромна, с учетом всех отчислений доходит до 50%. Помимо этого существует бюрократия, коррупция и много других факторов, из-за которых бизнес не слишком хочет развиваться в стране: выходит слишком дорого.

На текущий момент невозможно обязать капитал полностью раскрыться. И даже налоговая амнистия сработает крайне адресно. Если европейские частные банки сейчас раскроют сведения о клиентах, капиталы просто начнут перетекать из Европы, скажем, в Азию: и там есть государства с очень либеральным законодательством. Эта тенденция уже наметилась. Например, в Сингапуре все более или менее приличные частные банки имеют свои независимые структуры.

Впрочем, после кризиса 2008 года наметилась и другая тенденция. Инвесторы, как институциональные, так и частные, теперь отдают все большее предпочтение юрисдикциям более зарегулированным, но в то же время с либеральной налоговой системой. Таким, например, как Люксембург. Благодаря действующим нормам зарегистрированный там бизнес более прозрачный, с ним проще работать, проверять надежность партнеров, контрагентов. Инвесторы готовы брать на себя налоговую нагрузку, получая взамен более четкую и понятную структуру.

У нашего государства есть несколько способов уменьшить «офшоризацию» бизнеса и капитала. Во-первых, естественно, сделать более прозрачными и понятными условия работы внутри страны — и уменьшить налоговую нагрузку. Это поможет компаниям отказаться от офшорных схем, которые, как я уже говорил, обходятся совсем не дешево.

Во-вторых, заняться либерализацией валютного законодательства. Так можно отчасти решить вопрос с офшорами первого типа. Ведь то, что часть личного капитала выводится из страны, это на самом деле отголоски глобализации. Сложно заставить человека держать все деньги внутри одной юрисдикции, особенно когда их очень много. Бороться с этим практически бесполезно — капитал космополитичен, гибок, должен иметь возможность достаточно быстро инвестироваться.

Если мы хотим сделать страну одним из центров концентрации инвестиционного и личного капитала, нужно очень серьезно работать над либерализацией валютного законодательства. Важна максимальная глобализация локальных финансовых институтов, чтобы можно было через российский банк купить, например, недвижимость в Италии или на Сингапуре. Банк должен предоставлять такой сервис самостоятельно или иметь возможность найти партнера, который поможет легально оформить покупку, не запрашивая при этом разрешения у ЦБ на вывод капитала и открытие счетов за рубежом. Без таких шагов деньги по-прежнему будут прятаться.

Безусловно, государство может и само создавать налоговые и регуляторные оазисы, чтобы сохранять капитал внутри страны. Всем известен пример штата Делавэр в США, который является своего рода особой налоговой юрисдикцией. В России тоже есть похожие примеры — особые экономические зоны. Но, к сожалению, уровень их прозрачности вызывает вопросы. Коррупционная составляющая сильна. Получается, что перенести свой бизнес в локальную зону с щадящим налоговым режимом сложнее, чем вывести в офшор.

В мире существуют примеры того, как высокая налоговая нагрузка успешно сочетается со 100-процентной открытостью бизнеса и социальной защищенностью населения. Это скандинавские страны. Но само общество должно быть готово к таким взаимоотношениям с государством.

Ситуацию в нашей стране, конечно, можно изменить. И власть, и бизнес должны быть готовы к диалогу. Однако стоит запастись терпением и временем. И одни только запретительные меры тут не помогут.

Read More

Юрий Мильнер купил соцсеть для влюбленных Pair

Участник «Золотой сотни» под номером 92 вложил вместе с другими инвесторами $4,2 млн в горячий калифорнийский стартап

Один из самых громких стартапов Кремниевой долины социальная сеть Pair получила свои первые инвестиции. Информация Forbes, что в гонках за мобильным приложением, рассчитанном только на двоих влюбленных, участвует Юрий Мильнер, подтвердилась. Как рассказал один из основателей Pair Олег Костур, стартап привлек $4,2 млн от нескольких десятков инвесторов, среди которых выделяются венчурные фонды SV Angels, Tencent и CrunchFund, а также создатель cоцсети Path Дэйв Морин.

Приложение, доступное пока исключительно на iPhone (Android версия должна появиться буквально со дня на день), позволяет партнерам не просто обмениваться текстовыми сообщениями, но и посылать друг другу фотографии и видео, совместно рисовать картинки или формировать список общих дел.

В недавнем интервью Forbes создатели Pair, среди которых трое выходцев из бывшего СССР, проживающих сейчас в Канаде, охарактеризовали приложение как супер-SMS для влюбленных. «Все началось с того, что мы уехали из Канады в Калифорнию для участия в Y Combinator. Мы долго не видели наших подруг и в какой-то момент сообразили, что фактически не имеем ни одного способа удобно общаться с ними, применяя все возможности современных технологий. Собственно, решением этой проблемы мы и занялись», — рассказывал в интервью CEO Pair Олег Костур.

Запуск Pair состоялся в конце марта. За это время приложение скачали более 220 000 человек. Других статистических данных создатели Pair пока не раскрывают, отмечая при этом, что очень многие используют это приложение ежедневно.

Пока неизвестно также, во сколько инвесторы оценили мобильную соцсеть. В начале апреля сообщалось, что Pair может привлечь около $1,5 млн исходя из стоимости всей компании $10 млн. Судя по всему, итоговая оценка оказалась в несколько раз выше.

Read More